События 7 октября нанесли огромную травму израильскому обществу. Она превзошла травму Войны судного дня и другие трагические события в истории нашего государства.
Мы все еще проживаем и переживаем этот момент. Но уже сейчас очевидна его историчность. Момент, о котором будет написано в учебниках истории и о нас, как о его участниках. Момент, который проводит черту, когда ты понимаешь, что так как прежде уже не будет. Закончилась 15-летняя эпоха сохранения статуса-кво и отсутствия каких-либо активных шагов и новых идей в отношении арабо-израильского конфликта. В Израиле и в мире снова зазвучали споры. Поднялись старые вопросы, а вместе с ними и множество мифов, которыми эта тема обросла за более чем столетие.
Давайте попробуем разобраться в одном из самых непростых конфликтов прошлого века и современности и ответить на с виду простой, но на самом деле невероятно сложный вопрос: что дальше?
Сегодня от высших должностных лиц государств, президентов, премьер-министров, экспертов мы слышим разные варианты дальнейшего развития событий в секторе Газа и не только. Президент США Джо Байден настаивает на возвращении к формуле двух государств и говорит о том, что Газой после войны вместо ХАМАС должна управлять палестинская администрация. Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаниягу отвечает, что в Газе будет кто угодно только не палестинская администрация, а о двух государствах говорить пока не приходится. Давайте разберемся кто есть кто из основных игроков, и попытаемся восстановить цепь исторических событий, чтобы понять как мы пришли в эту перекрестную точку и каковы дальнейшие пути.
В 50-е годы в Египте происходят незаметные на тот момент, но формирующие для последующих десятилетий, вплоть до сегодняшнего дня, события. В то время как Израиль переживает первые годы своей государственности в более или менее четких границах 49-года, занят внутренними делами и внешними отношениями с соседними арабскими странами, в Каире свою социально-политическую деятельность отдельно друг от друга начинают два человека палестинского происхождения. Один из них Ясир Арафат, другой – Ахмед Ясин.
Оба станут представителями палестинского национального движения и идентичности. А заключаться она будет в общей идее и устремлении – опровергнуть право на существование еврейского национального движения, однажды победить Израиль и на всей его территории создать арабское, палестинское государство. Но вдохновение они черпают из разных источников. Ясин – в радикальном исламе, Арафат – в не менее радикальном национализме.
Имя Ясина, как и его будущее детище ХАМАС станет известно в Израиле и в мире намного позже Арафата и его детища – организации ФАТХ – Движения за национальное освобождение Палестины.
Драйвером создания Фатх в 1959 году становится еще не особо популярная на тот момент идея, что борьбу против Израиля должны вести не арабские страны, а в первую очередь сами палестинцы. В противовес этому Лига арабских государств в 1964 году основывает внутри себя Организацию освобождения Палестины. Но очередное поражение арабских армий в Шестидневной войне в 1967 году только укрепляет позиции Арафата.
Еще до войны ФАТХ накапливает оружие, набирает бойцов и начинает устраивать акции террора против Израиля с территории Иордании. Но звездным часом и началом легенды Арафата становится битва при Карамэ в 68 году. Израильские войска переходят границу с Иорданией с целью подавить террористические вылазки, но неудачное планирование и вступление в бой иорданской армии стоит Израилю потерь и необходимости отступать. Бой с большими потерями для обеих сторон и разрушением опорного пункта палестинцев, скрывшийся с места столкновения Арафат записывает на свой счет как однозначную победу и с тех пор возглавляемый им ФАТХ занимает лидирующие позиции в организации освобождения Палестины, а в 69 году Арафат становится ее председателем.
ООП выходит с агрессивной декларацией своих устремлений – Палестинской хартией, в которой они отрицают право на существование Израиля и объявляют единственным способом борьбы с Израилем – вооруженный.
Суть битвы при Карамэ станет повторяемым сюжетом и основой идеологии арабской стороны на протяжении всего конфликта. Важно не победить здесь и сейчас, а нанести как можно более болезненный удар, даже ценой тотального разгрома в ответ. Победить Израиль вооруженной группировкой в конвенциональной войне, когда это не могут сделать даже армии арабских стран, не представляется возможным.
Но терроризм для этого подходит идеально. Что может быть больнее для Израиля неожиданных атак на гражданское население. С конца 60-х годов Израиль сталкивается с новой реальностью. Взрывы бомб в израильских городах, захват автобусов и школ в заложники, расстрелы и прочие массовые теракты, чей размах застает Израиль врасплох, даже несмотря на то что большинство нападений предотвращаются заранее.
Террор поджидает Израиль и заграницей. На израильтян нападают в аэропортах, самолеты расстреливают, взрывают или угоняют и приземляют в арабских странах, захватывая пассажиров в заложники.
Визитной карточкой израильского спецназа и спецслужб становятся операции по освобождению заложников Изотоп и Энтеббе.
Визитной карточкой ООП становятся теракты. Пожалуй, самый известный из них – захват в заложники и расстрел израильских спортсменов на Мюнхенской олимпиаде в 72 году. Еще один – угон в сентябре 70 года 4 международных рейсов одновременно. Одна попытка проваливается, но три самолета все же захватывают, приземляют на старом аэродроме в Иордании, а после освобождения заложников, боинги нескольких авиакомпаний взрывают на глазах всего мира.
Сегодня лавры самых жестоких террористов по праву принадлежат ХАМАС, но до конца 80-х годов именно разные партии, входящие в ООП, ответственны за палестинский террор поистине международных масштабов. За период с 1965 по 1979 год, атаки ООП насчитывают 1,207 человек погибшими и 2,950 человек ранеными.
На первых порах, терроризм ООП стремится не только нанести удар по слабым местам Израиля, но и привлечь мировое внимание. И эту задачу они перевыполняют.
Умение Арафата сделать правильные заявления в правильном присутствии, представить себя умеренным лидером, а ответственность за самые возмутительные теракты возложить на радикальные группы, входящие в ООП или действующие отдельно, открывают ему двери международного признания. В 1974 году ООН приглашает Арафата произнести речь, принимает ООП в качестве наблюдателя и признает ее официальным представителем палестинцев.
Несмотря на то, что разногласия внутри ООП действительно были, сказать что автократичный Арафат и ФАТХ не были причастны к терроризму было бы в крайней степени наивно. Некоторые расследования как минимум связывают с ФАТХ группировку ответственную за Мюнхен и другие жестокие теракты.
К тому же, уже тогда в отношении палестинского вопроса и Израиля применяется достаточно выборочная мораль и терминология. Терроризм часто не называется таковым, а попытка найти и понять мотивацию ужасающей жестокости терактов часто игнорирует или вовсе оправдывает сами действия.
Только США и сам Израиль еще почти два десятилетия не будут иметь с ООП никаких дел, а единственный диалог будет вестись на языке силы ответных атак, задержаний и точечных ликвидаций террористов.
Нужно сказать, что и с арабскими странами у новых представителей палестинцев отношения были далеко не гладкие. Беспринципное использование территории Иордании для атак на Израиль и международных терактов, вместе с попыткой госпереворота заставляют короля Хусейна начать жесткую военную кампанию против боевиков ООП и выдворить их из страны в 1970 году.
Но и в Ливане палестинцы организовывают свое государство в государстве и используют территорию южного Ливана как плацдарм для атак на Израиль.
Перебазировавшись с восточной на северную границу Израиля, боевики ООП стали катализатором и активной частью гражданской войны в Ливане. Это не мешало им, однако, участить и разнообразить террористическую деятельность, совмещая ее также с ракетными обстрелами северных израильских городов и поселений. Это провоцирует Израиль на несколько ограниченных наземных операций, а 82 году на полномасштабное вторжение в Ливан в рамках операции Шлом аГалиль (Мир Галилее). Операция, переросшая в противоречивую в израильском обществе Первую ливанскую войну, тем не менее приводит к оттеснению ООП из Южного Ливана в Бейрут, а затем к изгнанию Арафата и его боевиков из Ливана в Тунис.
Значительное отдаление от границ Израиля и отсутствие значимых политических продвижений, ко второй половине 80-х годов ослабляет позиции Арафата.
В конце 1987 года происходят два события, которые застают как Израиль, так и Арафата совершенно не готовыми к ним. Начало первой интифады и создание организации ХАМАС.
Давайте ненадолго вернемся назад, в 1967 год. По результатам Шестидневной войны Израиль отвоевал сектор Газа и Синайский полуостров у Египта, Голанские высоты у Сирии и Иудею и Самарию (Западный берег реки Иордан) у Иордании. Так как юридически Израиль не предпринял юридических шагов касательно сектора Газа и Западного берега, с тех пор эти густонаселенные территории находились под военной администрацией Израиля.
То есть законы, суд, правопорядок, гражданские вопросы обеспечивает армия и спецслужбы, чьими задачами вполне естественно была и есть в первую очередь безопасность Израиля, а не благополучие контролируемых территорий с неясным до конца политическим статусом. Неизбежные столкновения в этой далекой от идеала системе, непростое экономическое положение и отсутствие политического горизонта на протяжении 20 лет выливаются в волну агрессивных протестов.
Арафату удается издалека оседлать эту спонтанную волну, наполнить ее ресурсами и поддержкой, обеспечив продолжительность.
Израильская же армия и правительство, застигнутые врасплох, не знают как потушить пламя народного неповиновения, не применяя в ответ на силу еще большей силы, которая в свою очередь очень сильно сказывается на имидже. Большая часть израильского общества приходит к пониманию, что мнимая стабильность нерешенного вопроса территорий с огромным населением требует смены концепции.
И концепция эта сначала рождается за кулисами, в серии тайных переговоров о мире, но вскоре стороны начинают сближать позиции. Арафат заявляет, что ООП готова признать Израиль и согласиться на создание палестинского государства наряду с государством еврейским, а не вместо него. Израиль оставляет попытки решить вопрос палестинцев Западного берега с иорданцами и вступает в контакты с ООП. Наступает эпоха переговоров, соглашений и больших надежд на долгожданный мир.
Но ни Израиль, ни ООП не были готовы и поначалу не отнеслись с должной серьезностью к новой реальности – проросшему зерну радикального исламизма в лице ХАМАС.
И здесь нам нужно вернуться в Египет 50-х годов, где уже упомянутый нами Ахмед Ясин увлекается идеями “Братьев-мусульман” – идеологической предтечи современного исламизма. Он укрепляется в вере в исламистский путь не только для, так сказать, “исправления” арабского общества и продвижения ислама, но и для борьбы против государства Израиль. Методично и не спеша, уже под израильской военной администрацией, он выстраивает в секторе Газа целую инфраструктуру под видом популяризации ислама и исключительно культурной деятельности. Став духовным лидером поколения, он постепенно овладевает контролем почти за всеми мечетями в Газе.
Революция в Иране и война в Афганистане еще больше вдохновляют исламистские движения в арабском мире, дав толчок и движению Ясина. К 80-м годам он уже имеет очень влиятельную организационную сеть и начинает переход к ее радикализации путем приобретения нелегального оружия. За это в 1984 году Израиль впервые арестовывает Ясина и приговаривает к 13 годам заключения, но год спустя его отпускают на свободу вместе с другими палестинскими заключенными по сделке Джибриля, в обмен на трех израильских солдат, взятых в плен во время Ливанской войны.
Через несколько дней после начала Интифады Ясин собрал своих ближайших последователей и объявил о новом этапе для своей организации, которая отныне получила название ХАМАС – буквально «Исламское движение сопротивления».
Нужно сказать, что исламские мотивы в палестино-израильской борьбе не были новым словом, они мелькали еще до 48 года, когда лидером палестинских арабов был Иерусалимский муфтий Хадж Амин Аль-Хуйсейни. Но на протяжении 30 лет доминировал светский национализм Арафата, лишь иногда заигрывавшего с идеями ислама в соответствующих целевых аудиториях.
Ясину и его последователям удалось впервые за много лет создать действенное движение политического ислама внутри палестинского общества, а своей идеологией сделать категорическую непримиримость с еврейским государством ни в какой форме как раз в тот момент, когда официальные представители палестинцев вырабатывали с израильтянами в Осло шаги по взаимному признанию и урегулированию конфликта.
Соглашения Осло (1993-1995) прочертили первоначальный поэтапный план, по результатам которого израильские войска покинули крупные арабские города на Западном берегу и в секторе Газа, где был создан предварительный “проект” будущего палестинского государства – Палестинская автономия со своей гражданской администрацией и силами безопасности.
Соглашения, носившие временный характер, разделили территорию Западного берега на три зоны (А – палестинская, B – смешанного контроля и С — израильская) и подразумевали поэтапное отступление израильских войск со все больших территорий. Дальнейшие же переговоры в обозримом будущем должны были урегулировать вопросы палестинского государства, статуса Иерусалима, проблему палестинских беженцев 1948 года, признания Израиля и гарантий безопасности и привести к подписанию окончательного и постоянного мирного соглашения.
Но мирный процесс осложнили несколько факторов. Во-первых набирающую силы и популярность группировку ХАМАС не интересовали никакие детали соглашения, они отвергают любой мирный процесс с Израилем, считая всю землю от Средиземного моря до реки Иордан священной мусульманской землей и заявляя, что никто не имеет права ей торговать. Слова они подкрепляют делом. С 1993 года по Израилю прокатывается волна жестоких терактов-смертников с подрывами автобусов в центральных городах.
Новоиспеченная палестинская администрация ни тогда, ни в последствии не справляется или же не особо стремится справиться с терроризмом ХАМАС.
Двойственность заявлений Арафата на английском и арабском заставляла сомневаться в искренности намерений и трансформации, которую якобы прошла его организация. В одних речах Арафат заявлял, что создание государства – лишь первый необходимый этап на пути завоевания Иерусалима, в других – что стратегия ООП лежит в психологическом расколе израильского общества, который сделает жизнь израильтян в среде растущего количества арабов вокруг “невыносимой”.
Все это, наряду с верой в мир у одной части израильского общества, разжигало и без того апокалиптические настроения у другой, и довело раскол в обществе до высшей точки кипения за всю историю – убийства премьер-министра Ицхака Рабина. Некоторые полагают, что именно Рабин обладал той величиной и доверием, способными довести дело до конца и добиться мирного договора на израильских условиях. Другие, учитывая то что произошло дальше, считают это лишь наивными мечтами.
Так или иначе, ко второй половине 90-х складывается ситуация, в которой Израиль в рамках временного соглашения освобождает все больше территорий, но сталкивается с все большими угрозами безопасности. Это толкает как и избранного после убийства Рабина на первый срок Биньямина Нетаниягу, так и в последствии Эуда Барака требовать скорейшее обсуждение постоянного соглашения, которое должно было связать Арафата полноценными международными обязательствами, дать полные гарантии безопасности и возложить ответственность за нее на палестинскую администрацию.
Тогда Арафат отвергает одно из самых масштабных с 47 года предложений о создании палестинского государства. А по мнению многих экспертов – лучшее предложение, которое он только мог получить – предложение Барака-Клинтона по ходу двух саммитов в Кэмп Дэвиде и Табе.
Рассуждая о том, почему эти предложения были отвергнуты, некоторые предполагают, что подписание было бы встречено бунтом радикально настроенных элементов, в том числе ХАМАС, и возможным свержением лидеров ПА, и потому они предпочли сохранить “лицо борцов”, а значит и свою власть в том виде, в каком они получили ее после соглашений Осло.
Некоторые пытаются оправдать это тем, что израильтяне и американцы в обход временных рамок соглашений Осло слишком форсировали события для подписания постоянного соглашения, Арафат не достаточно доверял Бараку и его якобы поставили в некомфортные условия. Кто-то считает, что Арафат сознательно прибегал к тактике отказов, так как считал, что американское давление заставит Израиль и дальше идти на большие уступки.
Кто-то же убежден, что весь мирный процесс со стороны Арафата и ООП изначально был фикцией, обреченной на прровал, и все это было лишь умелое маневрирование между красивыми декларациями для мира и настоящими намерениями на “поле боя”.
Так или иначе отказ, который даже посредник по переговорам – саудовский принц Бандар, назовет “преступлением против палестинцев”, приводит к очередному взрыву насилия, который войдет в историю как Вторая Интифада. Началась она как и первая с массовых протестов, но обернулась настоящей бойней с активным участием ХАМАСа и радикальных группировок на Западном берегу.
Хотя террористы прибегали к разнообразным методам террора, а взрывы смертников начались еще в 90-х, в израильской памяти именно годы Второй интифады запечатлелись волной страшных взрывов в самых разных частях страны, когда люди буквально боялись сесть в автобус и не знали, когда и с кем произойдет следующая трагедия. И именно таким израильское общество запомнило ответ палестинцев на, казалось бы, долгожданное предложение мира.
Спустя годы, в разных интервью и заявлениях, сами лидеры ФАТХ подтвердили расхожее еще в начале 2000-х предположение касательно того, что именно Арафат вдохновил силы интифады после возвращения из США. В 2001 году в этом ни капли не сомневался один человек – новоизбранный премьер-министр Израиля Ариэль Шарон, возложивший на Арафата всю ответственность за весь террор в Израиле.
На волну террора Израиль отвечает наземной операцией Хомат Маген (Защитная стена). Раздавив террористические ячейки в покинутых войсками несколькими годами ранее палестинских городах, Израиль с тех пор задекларировал за собой право по согласованию с палестинской администрацией вводить войска в зону А и проводить ограниченные операции в случае необходимости. Но по-настоящему только строительство массивных разделительных заборов и КПП вокруг Западного берега и сектора Газа помогает значительно сократить террор смертников к 2005 году.
Передохнуть, однако, Израилю было не суждено. Справившись с волной терактов, Израилю нужно было найти ответ на совершенно новую угрозу. Ракеты, теперь уже не из Ливана, а из сектора Газа, который на тот момент Израиль все еще контролирует. То что началось в 2001 году почти незаметно на фоне взрывающихся автобусов и ресторанов, к 2004 году уже привело к сотням ракет и первым жертвам. А сотни примитивных ракет малого радиуса действия в 2004 году привели к тысячам ракет в сторону больших израильских городов несколькими годами позднее.
Кроме того, если в израильских городах теракты почти удалось свести на нет, смертоносные нападения на солдат и еврейские поселения в секторе Газа продолжались, даже несмотря на несколько операций там. Во многом это кровопролитие и убежденность, что с другой стороны разговаривать не с кем, побуждает Шарона пойти на кардинальный, односторонний шаг – полный выход из Газы без всяких договоров, соглашений и обязательств с другой стороны. Единственное, что Шарон получил взамен – это несколько важных, но скорее декларативных заявлений администрации президента США.
В том, что это решение, как и все другие не принесли желаемого результата не сомневается никто. Но и сегодня ведутся дискуссии о том, привело ли это решение к сегодняшней трагедии или было ли оно лишь меньшим из зол, предотвратившим возможно трагедию большего масштаба. За этим стоит многолетний спор о том, позволяет ли прямое военное присутствие Израиля и контроль городов с исключительно арабским населением лучше обеспечивать безопасность или приводит только к большим столкновениям местного населения с армией.
Реальность на тот момент была такова, что террор в секторе Газа контролировать было все сложнее, а отделение и четкая граница тогда еще дарила некую надежду на способность Израиля обеспечить свою безопасность.
Ответственность же за эффективное управление сектором и подавление террора без больших на то надежд, но все же формально возлагается на нового лидера палестинской администрации, пришедшего на смену Арафату – Махмуда Аббаса.
Поначалу Аббас и правда производит впечатление более умеренной силы: осуждает террор, говорит о необходимости вернуться к переговорам. За десять лет до того, незадолго до убийства Рабина, именно он вырабатывает вместе с одним из авторов и активных участников соглашений Осло Йоси Бейлиным финальный вариант урегулирования.
В отношении Газы люди Аббаса и сам он говорят, что смогут превратить этот небольшой участок земли в ближневосточный Сингапур, что береговая линия Газы будет усеяна отелями международных сетей, подобно Тель-Авиву. Были планы восстановить работу аэропорта в Газе, построенного в результате соглашений Осло и закрытого после начала интифады.
Всему этому было не суждено сбыться. Выход Израиля из Газы ХАМАС записывает как однозначную победу своего террора и получает все большую популярность. Палестинская администрация уже не в силах совладать с ХАМАС.
В 2006 году ХАМАС набрал 44% голосов и победил на выборах в палестинский национальный совет (парламент), а глава ХАМАС Исмаил Ханийе занял пост главы правительства автономии. Вооруженный переворот ХАМАС в 2007 году лишает официальную палестинскую администрацию всякой власти в секторе Газа. Председатель автономии Махмуд Аббас распускает правительство и с тех пор его администрация управляет лишь территорией Западного берега. Газа же целиком и полностью предоставлена ХАМАСу.
Срыв переговоров, интифада, террор, усиление ХАМАС и раздвоение власти палестинцев заводят в глухой тупик процессы, запущенные десятилетием ранее в Осло и любые разговоры о мире.
Что же происходит с тех пор. Формируется новая реальность замкнутого круга. Израиль с одной стороны объективно скован в возможностях продвигать мирные процессы из-за их неоднократных провалов, фактора двоевластия среди палестинцев, неготовности другой стороны и отсутствия реального надежного партнера для мира. С другой стороны все эти годы у власти в Израиле почти беспрерывно находится политическая сила, которая в принципе против процессов Осло, любых переговоров и создания палестинского государства, выбравшая своей стратегией очередное сохранение статуса-кво и мнимую стабильность, которую оно в себе несет.
Это положение вещей, намеренно или нет, годами ослабляло авторитет палестинской администрации и усиливало популярность ХАМАС. Ведь с одной стороны они получили в свое распоряжение целую, не разделенную ни на какие зоны территорию. Все эти годы, несмотря на периодические наземные операции, они находились под намного меньшим контролем сил безопасности Израиля, чем западный берег. С другой стороны, каждое обострение и военная операция заставляет Израиль двигаться, что-то менять, часто идти на какие-то экономические уступки, что уже по известной формуле с другой всякий раз означает “победу”. А чем больнее наносится удар, тем более величественной она представляется.
Более того, Израиль сам попал в ловушку собственных иллюзий. Израиль все эти годы считал не свои уступки, а продолжительность “тишины” после своих военных акций. Так родилась иллюзорная концепция о том, что цена ответных ударов заставляет ХАМАС все больше отдаляться от террора и становиться более прагматичной организацией, которую все больше занимают экономические и бытовые вопросы сектора, а не война с Израилем любой ценой.
Палестинская администрация, провалившая процессы Осло и не добившаяся за много лет по сути никаких политических успехов, продолжает терять легитимность и отменять одни за другими выборы. С одной стороны, администрация сотрудничает с израильскими силами безопасности, что позволяет относительно контролировать террор и Израиль, боясь худших альтернатив, заинтересован в сохранении текущего положения.
С другой стороны, по сей день террористы и их семьи, частью какой бы группировки они ни были, получают немалые субсидии из бюджета автономии, что значительно стимулирует этот самый терроризм. Эта двойственность и невнятная политика не говорящая ни “да”, ни “нет” как в отношении мирного процесса, так и в отношении вооруженного противостояния, помноженная на коррупцию и снова-таки отсутствие реального развития и политического горизонта, с годами стоит Аббасу и его партии ФАТХ все более значительного снижения популярности и народного недовольства.
Более того, мало что меняется в самом палестинском обществе и его политической реальности. Они во многом продолжают жить в мифе, что Израиля когда-то не станет, или что Израиль можно победить в долгом, изнурительном, но обязательном и неизбежном противостоянии, и что палестинское государство если и должно возникнуть, то только на всей израильской территории. Оно все еще живет по формуле все или ничего. Идеалы самопожертвования, мученической смерти, и безальтернативной борьбы взращиваются с самого детства, сквозь учебники и школьные программы палестинской администрации и UNWRA. Отрицательная идентичность, даже вне радикального ислама, все еще ставит войну с Израилем в том или ином виде выше и важнее построения своего собственного государства.
Потому не удивляют и опросы общественного мнения, показывающие неизменный рост популярности ХАМАСа и его войн, на фоне фактической пассивности палестинской администрации в борьбе, которую оно само и пропагандирует.
В израильском же обществе все также царит раскол между двумя ключевыми концепциями, сформировавшимися еще в предыдущие десятилетия. Одна часть общества считает, что Израилю жизненно необходимо отделиться от палестинцев любой ценой, ведь жить под одной крышей в мире мы не способны ни временно, ни постоянно, ни сегодня, ни завтра. С этой точки зрения ползучее, медленное слияние грозит только демографической катастрофой и непрерывным насилием. А границы и любое соглашение как никак обяжут другую сторону и дадут Израилю международную легитимацию отвечать на нарушения жестче.
Другая же часть полагает, что на данный момент и в обозримом будущем, палестинское государство в любом виде, обречено стать отнюдь не цветущей демократией, которая повесит на стену в красивой рамке мирное соглашение с Израилем, а террористическим режимом, который при первом же удобном случае это соглашение нарушит или и вовсе признает недействительным и выбросит в урну. И даже временное признание Израиля может быть сделано лишь для формальности как очередной этап в продолжающейся войне. И тут уж не до экспериментов.
Одна сторона превозносит решение и активные действия, другая – невозможность решения и отказ от каких-либо действий. Обе стороны считают, что на кону будущее еврейского государства и обе убеждены, что именно другая сторона приведет государство к катастрофе.
И во всем этом замкнутом круговороте надо еще попытаться отделить где причины, а где следствия.
Так мы оказались на этом непростом перекрестке.
Куда дальше? Мы обязательно поговорим об этом отдельно. Но до этого, в нашем следующем выпуске, мы вернемся на 140 лет назад и попытаемся разобраться в чем же корни этого конфликта.
В следующих сериях мы также научимся отличать исторические факты от мифов арабо-израильского конфликта, погорим о важности терминологии, о еврейском и арабском нарративах, подробно разберем все мирные инициативы, возникавшие за последние сто лет, и поймем как конфликт со временем менял израильское общество.
спецматериалы