Прошло полгода с начала войны 7 октября. Насколько у этой войны нет единого названия, настолько к ней нет и единого отношения. Если вы спросите, что главное в этой войне на сегодняшний день – вы услышите разные ответы, если вы спросите каковы главные выводы из этой войны – вы услышите разные ответы. В Израиле и в мире эту войну также видят и ощущают абсолютно по-разному.
И все же есть ли какая-то объективность в том, где мы находимся сегодня и каково наше реальное положение?
Если попробовать посмотреть на реальность с точки зрения сухого анализа, то главные результаты спустя полгода: тяжелый общественный кризис, тяжелое международное положение и тяжелая, затянувшаяся война. Давайте разберем на подпункты каждый из этих взаимосвязанных “клубков” проблем и очертим, где это возможно, разные взгляды на них. Самую тяжелую тему мы рассмотрим в последнюю очередь, начнем же с того, что вообще происходит сегодня на поле боя.
Война
Положение дел
Армия обороны Израиля захватила большую часть сектора Газа, зачистив основные города и районы скопления террористической инфраструктуры, буквально проверяя дом за домом на предмет наличия вооружения и подземных ходов. При этом последние два месяца каких бы то ни было значительных территориальных продвижений не было и армия занималась зачисткой уже занятых территорий.
Тем не менее, вопрос реального контроля даже на зачищенных территориях остается подвешенным. ХАМАС продолжает де-факто контролировать жизнь на обширных участках сектора и периодически вступать в столкновение с израильской армией. Ни одна местная сила, включая структуру местных семейных кланов, с которыми Израиль пытался наладить работу, все еще не готова к сотрудничеству с Израилем и противостоянию с ХАМАС. Израильское правительство же в нынешнем виде упорно выступает против Палестинской администрации в этой роли. Практически нетронутыми, за исключением точечных операций, остаются центральные лагерь беженцев Нусейрат, город Дир Эль Балах, и самый южный, граничащий с Египтом город Рафиах.
Операция в Рафиахе?
Больше всего вопросов вызывает именно Рафиах, как полагают в Израиле, – последний оплот ХАМАС, в котором базируются оставшиеся крупные силы и, возможно, руководство террористической группировки. Израильское руководство уже полтора месяца твердит об операции в этом городе или, во всяком случае, об активной подготовке к ней. Тем не менее, до сих пор армия вывела большинство своих войск, освободила большое количество резервистов и пока не объявляла о повторной, крупной мобилизации сил.
Так или иначе, в вопросе ведения военных действий в Рафиахе и без того есть масса сложностей. Город стал укрытием для огромного числа беженцев и перед тем, как начать зачистку территории, Израилю придется снова массово передислоцировать мирное население, теперь уже видимо обратно в центральную и северную часть сектора Газа. Это, в свою очередь, должно подразумевать гуманитарные решения и скорее всего начало политических процессов по восстановлению значительно пострадавших территорий. Этот процесс до сих пор не был начат, более того, в израильском руководстве все еще нет четких планов и решений послевоенного урегулирования.
Против потенциальной операции в Рафиахе выступают почти все партнеры Израиля, кто до сих пор в принципе мирятся с продолжением военных действий. Американцы называют возможную операцию тотальной ошибкой и заявляют, что до сих пор даже не видели от израильской стороны серьезных планов о перемещении гражданского населения, которое может занять по разным оценкам от 4 недель до нескольких месяцев.
При этом израильская сторона хотела бы переместить население частично в южные и центральные области, между Хан Юнисом и Дир Эль Балахом. При этом планируется снова создать временные лагеря переселенцев, не допустив сотни тысяч человек, а среди них, вероятно, и боевиков ХАМАС, обратно в северную часть, чтобы не свести на нет свои военные успехи занятием позиций и реорганизацией ХАМАС на местах. Западные партнеры Израиля, в виду крайне сложного гуманитарного положения, настаивают на постепенном возвращении людей в свои дома, в том числе в сам город Газа.
Далеко не все уверены в том, что переместить большинство гражданского населения из Рафиаха и вовсе удастся. Потому израильские партнеры крайне опасаются большого количества жертв после и без того тяжелых шести месяцев разрушений, голода и других малоприятных последствий войны. Египтяне же и вовсе угрожают пересмотреть мирный договор с Израилем, опасаясь, что, в результате бомбардировок с воздуха, возможных повреждений разделительного забора и паники, сотни тысяч беженцев пересекут границу с Синаем.
Большим вопросом также является то, почему при таком стратегическом значении Рафиаха операция в нем была начата не в первые дни войны, параллельно с продвижением на севере и постепенным перемещением населения в центральные и южные районы, когда международная поддержка Израиля была на пике. Другими словами, мы стоим сегодня перед дилеммой Рафиаха, потому что это был единственный вариант развития событий, или же это ошибка, отсутствие стратегии и военно-политическая ситуация могла быть другой, более благоприятной?
Так или иначе, сегодня в Израиле звучат несколько противоречащих друг другу точки зрения:
- что операцию в Рафиахе нужно проводить в любом случае, ведь только физический захват “последнего оплота ХАМАС” может привести к его возможной капитуляции и поставить условную точку в этой стадии войны;
- что если операцию и надо было проводить, то начинать ее было необходимо гораздо раньше, а сегодня она потребует невероятных дипломатических усилий и связана с большими рисками;
- что операцию проводить уже не представляется возможным, ведь война затянулась, мы потеряли инициативу и стоим на пороге мощной международной изоляции с потенциальными санкциями, эмбарго и потерей стратегических партнерств в регионе.
Кроме прочего, даже если операцию в Рафиахе удастся провести, и провести успешно, не менее важный вопрос: что дальше? Похоже, что внятного ответа у израильского руководства на этот вопрос как не было, так и нет. А голый расчет лишь на более удачное стечение факторов и более благоприятную политическую ситуацию до сих пор не оправдал себя. Пока клубок проблем становится лишь запутаннее. И это подводит нас к другому его концу со своими перепутанными “нитками”.
Международное положение
Вчера и сегодня
Израилю не привыкать находиться под массивным международным давлением. Если мы обратимся к истории, то в непростых внешних условиях приходилось действовать почти всегда, еще до создания государства и уж точно после него. Мир почти никогда не был в восторге от израильских действий. Мир почти всегда нужно было убеждать в правоте наших действий и справедливости наших чаяний.
Благо, дипломатов высокого класса и таланта в Израиле было почти всегда достаточно. Бальфурская декларация, мандат Лиги Наций, план о разделе, многочисленные резолюции и другие международные документы давались далеко не просто так, а кропотливой дипломатической работой. От первых ростков сионисткой организации до первых, формирующих для государства десятилетий, Израиль записал на свой счет немало дипломатических побед и тонких внешнеполитических шагов на опережение своих противников.
Сегодня, к большому сожалению, ситуация, кажется, намного сложнее. И именно в это непростое время мы видим практически нулевую внешнюю политику. За все время войны не припоминается ни одного по-настоящему грамотного дипломатического хода, никакой игры наперед. Напротив, все как-то с опозданием, не вовремя, не к месту.
И речь не о проигранной еще до ее начала информационной войне на уровне заведомо сильно предвзятых обществ. Речь о дипломатическом поле, где Израиль пока еще набирает в среднем намного больше очков, чем на улицах. Хотя скорее уже не благодаря, а вопреки своей внешней политике.
Если конечно от нас не утаивают большие победы закулисной дипломатии, то в публичном поле слышно только об откровенных провалах, бессмысленных популистских заявлениях, только вредящих имиджу Израиля, бесполезной игрой мускулами, кончающейся капитуляцией и принятием решений под еще большим давлением, и об откровенном ухудшении отношений с ключевыми партнерами.
Отсутствие стратегии
Американо-израильские отношения знали взлеты и падения, порой достаточно резкие высказывания в сторону друг друга, большое прямое давление, ультиматумы и откровенно холодные периоды, но последние события заставляют задуматься. Поражающие своей прямотой высказывания действующего президента США и его администрации, обоих кандидатов на предстоящих выборах, членов сената и палаты представителей о несостоятельности, ошибках и сторонних мотивах израильского премьер-министра и военного кабинета, серьезные ультиматумы, вплоть до возможных ограничений на поставку вооружений, и прямые санкции в отношении израильтян.
Можно сколько угодно обижаться, обвинять своих ключевых партнеров и называть их предателями, но все это происходит не на пустом месте. С самого начала звучали предупреждения, что после января легитимация военных действий пойдет на спад. И 4 месяца американцы без лишних вопросов неукоснительно поддерживали военную операцию Израиля в изначально холодном международном климате.
Но за полгода войны израильское руководство провалило два взаимосвязанных стратегических задания, о которых, как о ключевых для долгосрочной поддержки Израиля, почти сразу заявила американская администрация: недопущение острого гуманитарного кризиса в секторе Газа и хоть какая-то стратегия и план на “день после”.
То, что Израиль уже продолжительное время живет тактическим перебежками, без намека на какое-либо стратегическое видение, теперь стало очевидно всему миру. Оказалось, сознательно или несознательно, что наша стратегия – отсутствие всякой стратегии. Потому и действуем мы не наперед, не проактивно, а реактивно, не строим, а тушим пожары и затыкаем пробоины. И это касается не только нынешнего положения, внешней политики и провалов в сфере безопасности. Этот подход проник почти во все сферы жизни в Израиле.
Политика последних 15 лет: пару шагов вправо, влево, вперед, назад в неком загадочном и незамысловатом танце на одном месте – продолжается и сегодня. Нынешнее правительство скорее приведет 1000 и 1 причину, почему все имеющиеся альтернативы и предложения касательно будущего “плохи” и даже “катастрофичны”, и часть из них даже будут вполне верны, но не предложит ничего дельного взамен.
И если 15 лет это было действенным оправданием для отсутствия резких движений в этом “стратегическом” топтании на месте, то сегодня это напрямую бьет по нашей способности оправдывать наши действия и выглядеть серьезно в глазах ключевых партнеров и всего мира.
Особенно в предвыборный период, влияние которого нельзя недооценивать, американцы любят мыслить широко и порой даже чересчур самоуверенно пытаться найти волшебную таблетку вековому конфликту, видя в больших кризисах большие возможности.
Уже некоторое время американская администрация продвигает проект передачи власти в секторе Газа Палестинской администрации и реформы в ней, как залога для будущего палестинского государства. Все это американцы связывают с перспективой заключения мирного договора между Израилем и лидером суннитского мира, страной главных святынь ислама – Саудовской Аравией, что могло бы стать одновременно недостающим “драгоценным камнем” в сплаве Авраамических соглашений и костью в горле иранской оси.
«День после». Больше вопросов, чем ответов?
Конечно, если смотреть на вещи сугубо с эмоциональной точки зрения: да, мы пережили самую крупную трагедию в истории государства, тут же подверглись непониманию, предвзятости и “виктимблеймингу” мировых масштабов, да, про ужасы 7 октября и наше право на ответ мир забыл очень быстро, да, даже те, кто высказал полную поддержку, сегодня оказывают на нас сильное давление и толкают на далеко идущие шаги, на которые мы, вероятно, коллективно не готовы и справедливо воспринимаем их как подарок терроризму.
Но нам, как обществу, нужно как можно быстрее постараться преодолеть свои эмоции и посмотреть на ситуацию трезво и реалистично. Ведь громче ругаться, сильнее обижаться, больше обвинять всех вокруг и поступать вопреки – имеет мало общего с грамотной дипломатией, в которой реальная политика проповедует сухой, практически лишенный сантиментов анализ политических выгод и интересов.
Грамотная дипломатия, так остро необходимая Израилю сегодня, требует уметь маневрировать, защищать свои интересы и учитывать другие, ставить ультиматумы и проявлять жесткость в самые важные моменты, а не по любому поводу. Но чтобы конструктивно защищать свои интересы, нужно хотя бы понимать в чем они заключаются, кроме как обидеться на весь мир и отвергнуть все предложенные варианты, так и не выдвинув своего.
Кроме прочего, отсутствие стратегии бьет не только по внешней политике, но и по внутренней обстановке в израильском обществе. Отсутствие политического горизонта, хотя бы минимальной прозрачности принятия решений и явно окружающая эти решения политика в худших ее проявлениях только усугубляют тяжелый общественный кризис недоверия в столь критичный для страны момент, когда дистанция между народом и властью, кажется, уже достигла вершины, но все еще продолжает расти.
Общественный кризис
Общественная рана
Есть люди, близкие которых уже полгода находятся не иначе как в аду из насилия, страха и неизвестности. И еще непонятно, кто больше теряет рассудок и самообладание в этой невозможной ситуации. Есть люди, которые банально пол года не были дома и не знают, когда вернутся. И государство молчит, у государства нет ответов для этих людей. Государство или стыдливо прячет голову или, хуже того, начинает вступать с этими несчастными людьми в перепалку.
Казалось бы, эти люди должны быть на особом счету, получать всю возможную заботу, эмпатию и поддержку, но вместо этого, в своем непостижимом горе они превратились почти что в изгоев, которые кричат, но не могут быть услышанными. Более того, находятся те, которые умудряются обвинять этих людей в предательстве, в якобы подыгрывании врагу. Что у кого-то даже возникает подобная мысль – это ли не лишний индикатор здоровья нашего общества и уровня дискурса в нем.
Нам нужно каждый раз четко осознавать, это не еще одна война с присущими почти любой войне военнопленными. Такого количества взятых жестокими террористами в заложники гражданских лиц самых уязвимых групп населения Израиль еще не знал. Когда мы только начинали понимать цифры в первые дни войны, было очевидно, даже если это были бы десятки людей – это сильнейший удар под дых, главный козырь ХАМАСа и заведомо проигранное положение для нас.
А потому по-своему правы те, кто говорит, что возвращение максимально возможного числа живых заложников любой ценой – это уже своего рода победа, выход из невыносимого положения и большое достижение для нашего общества.
Ведь тот договор, та ключевая миссия и идея еврейского государства еще со времен погромов в восточной Европе и предвестия страшной трагедии в западной – стать убежищем для гонимого народа – с каждым днем все больше распадается. Все больше превращается в иллюзию надежда на то, что если государство не сможет тебя защитить, и не дай Б-г ты или близкий тебе человек окажется в руках жестокого врага, государство сделает все возможное и невозможное, перевернет все камни и сделает главным приоритетом твое возвращение.
Этот негласный общественный договор практически нарушен. Израиль почти привык к жизни со 133 заложниками где-то там в Газе. А ведь полгода назад это была невозможная реальность, недопустимая мысль.
В то же время верно и то, что ХАМАС знал, на что идет, и знал какую незаживающую рану, отравляющую весь наш организм, он нанес, взяв в заложники такое количество людей. И время играет не в нашу пользу. И все больший раскол по этому вопросу безусловно играет на руку ХАМАС. И основным требованием по-прежнему является полное прекращение войны, что автоматически означает восстановление власти ХАМАС в Газе. И, конечно, есть люди железной воли, чьи близкие находятся в заложниках, но кто ставит в этот момент интерес народа и страны, как они его видят, превыше всего.
Однако даже просить, а тем более требовать от человека во имя интересов страны и продолжения боевых действий, в том числе, угрожающих самим заложникам, прожить еще один час, еще один день, еще одну неделю или месяц без близкого человека и знания о его судьбе, – в высшей степени бесчеловечно.
Потому абсолютно ясен отчаянный крик семей похищенных заложников. Ведь уже более двух месяцев их мучают слухи о продвижениях переговоров и маячат призрачные перспективы скорого возвращения их родных. И когда в очередной раз их ждет разочарование, а особенно, когда оно связано с неэффективностью работы израильской переговорной группы или очередным спором внутри кабинета, это вызывает вполне понятный гнев и потерю терпения.
(Не)доверие, (без)ответственность, лидерство?
В первые дни войны, когда в израильском обществе царило небывалое единение, негласное единодушие было и в том, что все высшее военно-политическое руководство страны обязано понести ответственность и подать в отставку сразу после окончания войны, вне зависимости от выводов комиссии расследования.
Но война длится уже полгода, конца ей не видно, ключевые решения в судьбе страны и ее жителей все еще принимают те же самые люди, а вопрос отставок приобрел крайне политический окрас. А потому призывы к выборам – это не просто каприз, истерия или политическая конспирация. Это оправданное глубокое опасение, что в сложнейший период в стране решения принимаются с оглядкой на политическую выживаемость нынешней коалиции и отдельных ее членов.
Ведь за полгода правительство не сделало ничего, чтобы внушить людям доверие и спокойствие, скорее наоборот. Политические распри самого недостойного вида доносятся до общества лишь отрывками из заседаний правительства и военного кабинета, но и этого хватает, чтобы вызвать тревогу и справедливый вопрос: способны ли эти люди двигать страну в правильном направлении в столь чувствительный момент?
Потому, в момент крайней непопулярности правительства, которое отделяет от мощного общественного протеста только лишь продолжение войны, фразы о выборах в октябре 2026 года звучат верхом самоуверенности и просто напросто грубой насмешкой над общественным сантиментом.
Подбавляют масла в огонь недовольства и откровенно слабая, безинициативная работа правительственных органов и качество оказываемых ими услуг населению на протяжении всех месяцев войны. Не говоря уж о политизированности принятого госбюджета и решении других насущных проблем с нескрываемой оглядкой на целостность коалиции, политическими шантажами, задабриванием и сугубо секторальными интересами в ущерб общенациональным.
Выборы прямо здесь и сейчас наверняка не принесут пользы и так ослабленному обществу в разгар войны. Назначенная дата досрочных выборов ближе к концу года позволила бы немного сбавить напряжение, дать более четкий горизонт и убрать из принятия оперативных решений фактор коалиционных интересов. В то же время этот шаг автоматически запустит предвыборную гонку, популизм в еще больших масштабах, чем сейчас, и потенциально еще больше затруднит принятие непопулярных, но необходимых решений.
Выходом может стать вотум конструктивного недоверия, создание переходного правительства и переформирование коалиции в обход выборам таким образом, чтобы она больше отражала стремящиеся к центру общественные настроения и уравновешенно представляла общенациональные интересы. Для этого нужна, однако, готовность политического лидерства пойти на определенные жертвы во благо общественного интереса, и пока поведение народных избранников не внушает должного оптимизма в этом направлении.
Стоит ли говорить об ожидании от членов высшего политического института страны высокой моральной планки, культуры ответственности, уважительного диалога и хотя бы попытки служить примером.
Но в этом мы не можем уповать на судьбу и жаловаться ей же. О чем мы можем говорить, когда политические фигуры, позволяющие себе сеять ненависть дешевым, крикливым популизмом, перекладыванием ответственности и вечным поиском других виноватых, не то что не платят потерей общественного доверия, а только зарабатывают его. Мы строим это своими же руками.
Старые, нерешенные проблемы
Так бывает, что все острые проблемы, которые годами и десятилетиями заметались под ковер в угоду все тем же коалиционным интересам, взрываются в самый неподходящий момент и требуют решения здесь и сейчас.
Так на нас в очередной раз свалился вопрос равенства общественного бремени, службы ультра-ортодоксального сектора в армии, а точнее более широкого вопроса, о том, что ты обществу даешь и что получаешь от государства взамен.
Призыв харедим. Что, зачем и почему?
Если подходить с сухой, практической точки зрения, призыв в ультра-ортодоксальном секторе прямо здесь и сейчас не решит никаких тактических задач, даже скорее наоборот станет для армии проблемой. Но требовать этого сейчас – это не популизм, не заговор, не попытка внести раскол или развалить правительство, не антисемитизм и не беспочвенная ненависть, как это пытаются представить депутаты коалиции.
Это просто усталость. Это нерешаемый десятилетиями острый вопрос, виляние хвостом и очередные не реализованные обещания. И это банальное возмущение тем, что всего какими-то неделями ранее, был утвержден госбюджет, в котором на фоне множества сокращений бюджеты ультра-ортодоксального сектора продолжают показывать рост.
Вероятно, это эмоции и не совсем рациональный принцип. Но принцип этот, как и призывы к переменам, возникли не на ровном месте, просто из прихоти, а на фоне общественной травмы невообразимых масштабов, в ответ на дерзость и полную уверенность в своей непогрешимости государственных фигур, после многолетнего испытания общественного терпения, которому, как и всему хорошему, когда-то приходит конец в виде выписанного счета.
Так мы подошли к полугодию войны 7 октября, которая еще не обрела свое имя и, кажется, далека от завершения.
И это мы еще не затронули угрозы Ирана, агрессию Хизбаллы и десятки тысяч израильтян, полгода находящихся вне своих домов, потерявших доход и уверенность в завтрашнем дне.
Скоро Израилю исполняется 76 лет. Тревожная атмосфера празднования 75-летия в прошлом году не предвещала и сотой части того, что нам еще только предстояло пройти. Всего за год Израиль сильно постарел. Но стал ли при этом мудрее?
Символично, что в этом году День независимости, пусть и искусственно, ведь его переносят из-за шабата, но выпадает на 14 мая. 14 мая 1948 года Израиль, прошедший уже по крайней мере два этапа войны внутри своих границ, вступал в новую эру, не зная, что принесет вторжение армий арабских государств, и жизнеспособен ли вообще сионистский проект.
Сегодня, спустя 76 лет однозначного и непоколебимого ответа, мы нехотя и с тяжелым сердцем задаем себе тот же вопрос.